1228
Въ первый еще домъ всѣ явились уже навеселѣ и чувствовалась только суетня и тѣснота; но дворовъ черезъ 15--20, перепились всѣ и далѣе ходить не было уже никакой возможности. Богоносцы шли впереди меня и, по очереди, успѣвали выпить до меня; а хвостъ мой, на просторѣ, имѣлъ возможность пить, сколько угодно, такимъ образомъ скоро перепились всѣ до единаго, кромѣ ребятишекъ и старухъ. Войдя въ домъ я начиналъ пѣть, за мной вваливала вся толпа, но вваливала не затѣмъ, чтобы молиться, а всякій, наперерывъ одинъ передъ другимъ, старался поскорѣе съ хозяиномъ и хозяйкой похристосоваться, схватить яйцо, грошъ и маленькій, нарочито для этого случая испеченный, хлѣбецъ. Ввалитъ толпа,-- и пойдетъ шумъ, гамъ, возня, ссора!.. Бѣда, если кто схватитъ что-нибудь не по чину,-- пономарица, прежде дьяконицы, просвирня, прежде пономарицы, дьячковъ мальчишка, прежде дьяконова! Всякій старался только о томъ, чтобы поскорѣе схватить что-нибудь и не остаться безъ подачки, и больше не думалъ ни о чемъ; о благоговѣйномъ же служеніи тутъ не могло быть и рѣчи, даже между членами причта, а хвостъ,-- такъ, просто, потѣха! Выноситъ напр. хозяйка хлѣбецъ, нужно бы, по чину, взять дьяконицѣ, а дьячиха, откуда ни возмись, да и схватитъ,-- ну, и пошло писать! Тутъ помянутся всѣ прародители, да и съ дѣтками!.. Не скоро, вѣроятно, хозяева приходили въ себя, когда мы отваливали!
Розанов Александр Иванович
Записки сельскаго священника, 1882 г