15
Занятная, конечно, история.
Вот растет себе в Кишиневе, Молдавская ССР, такой Юрочка Чокан 1971-го года выпуска. Ходит в садик, в школу, поступает в институт. Носит всякие октябрятские звездочки с пионерскими галстуками. Комсомол, по идее, должен был застать.
И, судя по его нынешним заявлениям, каждое утро, собираясь из дому, он подходит к зеркалу, скрепляет сердце, пристально смотрит себе в глаза и говорит: «Я – не молдаванин! Я – румын, и говорю на румынском!»
А потом, вернувшись домой, перед сном, снова к зеркалу: «Поздравляю своего внутреннего румына: он выжил еще один день в этом молдавском аду, который для нас устроили русские!»
Это так все устроено в головах подобной публики? Или их потом кто-то кусает, так, чтобы мироощущение выворачивалось наизнанку?
Есть, правда, третий вариант: что определенному контингенту все равно, что говорить и кем себя заявлять, хоть румыном, хоть ромом, хоть – римлянином. Главное – чтобы ему при этом было бы тепло, светло и сытно.