388
Автор Telegram-канала Пул N3 @dimsmirnov175 специально для @tg_rt_russian
30 лет назад Советский Союз сделал свой первый шаг к окончательному развалу. Государственная комиссия по чрезвычайному положению (ГКЧП), пытаясь сохранить СССР, парадоксальным образом только сильнее подтолкнула страну к распаду. И это до сегодняшнего дня остаётся одной из главных фантомных болей не только у тех, кого утром 19 августа 1991 года разбудили словами «Горбачёва сняли», но и у тех, кто тогда даже не родился.
Танки в Москве, баррикады, невнятная попытка удержать власть теми, кто вроде бы и так был у власти, и на третий день окончательный крах ГКЧП — всему этому давно место в учебниках истории. 30 лет — большой срок, целое поколение, и тем не менее в этот день каждый год появляются десятки статей, интервью, фильмов, передач с единственной мыслью: «Что это было и можно ли было сделать по-другому?»
Ностальгия по великой стране, в которой можно было что-то подкрутить, подправить, перестроить, пустить по китайскому пути, но не разваливать, не отпускает.
Поэтому и Путин называет случившееся крупнейшей геополитической катастрофой, находя отклик в массах, и любое упоминание Горбачёва в соцсетях мгновенно вызывает шквал ненависти, и Ельцин чем дальше, тем больше не «герой на баррикаде», а «беловежский сепаратист».
30 лет прошло, но в нас это не переболело.
Например, события октября 1993 года, когда и танки на улицах Москвы были, и они даже стреляли, и даже сожгли Белый дом, и крови пролилось намного больше, и всё было масштабней в разы, но всем они безразличны. Кто-то с кем-то делил власть, но кто сейчас помнит фамилию Хасбулатов?
А август 1991-го до сих пор болит.
И даже те, кто помнит, что такое на самом деле СССР и как там жилось, всё равно в этот день да подумают: «Какую страну потеряли!»
И пока это не отболит внутри самого народа, не уйдёт за горизонт со сменой поколений, не закроется новыми большими событиями, так и будет 19 августа вспоминаться огромная страна с Кавказом и Закавказьем, со Средней Азией и Прибалтикой, с Украиной и Белоруссией, в которой жило что-то утраченное всеми нами