11
| Переслано из: <paradox _friends> |
Когда 1 апреля Израиль уничтожил в Сирии несколько ключевых генералов КСИР – он, пожалуй, впервые после «Черного Шаббата» действовал неэмоционально и проактивно.
Ведь едва ли не главный итог «хамасовского» рейда 7 октября 2023-го – это то, что своей демонстративной жестокостью палестинские радикалы спровоцировали еврейское государство на столь же жесткие и, к сожалению, не всегда продуманные, ответные действия.
Почти полгода инициатива была не на н стороне Израиля – он делал только ответные ходы. Даже если это были успешные в тактическом плане и наступательные по форме военные операции в секторе Газа.
Более того, чем результативнее оказывался ЦАХАЛ– тем активнее мировое сообщество начало добиваться от Израиля прекращения боевых действий.
И (что, наверное, самое болезненное для Иерусалима) – тем призрачнее становились перспективы нормализации с Саудовской Аравией.
Хотя именно установление дипотношений с Эр-Риядом должно было окончательно «прописать» еврейское государство в Новом Ближнем Востоке.
И неслучайно октябрьское нападение ХАМАС многие наблюдатели объясняли как раз стремлением помешать такой легитимации Израиля в арабском мире.
Стратегически Иерусалим оказывался в ситуации цугцванга.
Достижение всех военных целей в секторе Газа было чревато если не полной изоляцией, то резким ухудшением взаимоотношений даже с теми арабскими странами, которые до сих были настроены, как минимум, на мирное сосуществование, а то и на сотрудничество с Израилем.
В свою очередь, отказ от полной «дехамасизации» палестинского анклава грозит очень скорым повторением событий, подобных «Черному Шаббату».
В этом смысле ликвидация КСИРовцев в Сирии была сильным (хотя и провокационным) ходом не только в контексте решения военно-технических задач. А именно – нейтрализации штаба, координирующего атаки «Хезболлы».
Точнее – лишение возможности усиливать прокси-давление на Израиль с севера, вплоть до открытия второго фронта (в случае угрозы окончательного разгрома ХАМАСа в секторе Газа), не могло не вызвать крайне болезненную реакцию Тегерана. Тем более, что Исламская республика потеряла столь важных и авторитетных военачальников как раз в день 45-летия своего провозглашения.
Поэтому довольно странно выглядят предположения, что Израиль не рассчитывал на столь жесткий ответ со стороны Ирана.
Скорее на том и строился расчет. Это был перехват инициативы – навязывание противнику тех действий, с которыми он предпочитал повременить, и принуждение к выкладыванию тех козырей, которые он придерживал для более удобного случая.
Причем, в не меньшей степени, чем Израиль, в преждевременном «иранском расчехлении» заинтересована Саудовская Аравия.
Очень показательны в этой связи переговоры руководителей саудовского и китайского внешнеполитических ведомств, в ходе Ван И, главный дипломатический конфидент Си Цзиньпина, заявил о готовности своей страны работать с Эр-Риядом, чтобы избежать дальнейшей эскалации на Ближнем Востоке.
До сих пор Китай предпочитал разыгрывать свои ближневосточные партии, главным образом, с помощью Ирана.
Даже, когда в марте 2023-го Си и Ван И добились восстановления дипотношений между Тегераном и Эр-Риядом, это было в большей степени компромиссом со стороны главной нефтяной монархии, нежели ее победой.
Зато теперь расклад принципиально иной. «Банкуют» саудиты, благодаря сохранению опосредованного влияния на Израиль (который всё ещё хочет реализовать «Соглашения Авраама» в полном объеме).
Китаю же, вне зависимости от того, по какому сценарию будет развиваться ирано-израильское противостояние, придется готовиться к повышению цен на нефть.
И, возможно, -- к реанимации логистического мега-проекта IMEEC, который замышлялся как альтернатива «Новому